Версия для слабовидящих
2 декабря Владимир Путин внес в Государственную Думу на ратификацию договор о присоединении Армении к ЕАЭС. Россия, Белоруссия и Казахстан в мае подписали и уже ратифицировали договор о создании Евразийского экономического союза с 1 января 2015 года, а 10 октября в Минске был подписан договор о присоединении к союзу Армении.
Александр Васильевич, сейчас, пожалуй, у всех главный вопрос связан с экономикой — что будет дальше? Этим вопросом, естественно, задаются работники банковского сектора и представители бизнеса. Ваше мнение, что ждет экономику России и ЕАЭС в ближайшие год-два?
Понятно, что экономическая ситуация в России будет отражаться на экономике наших соседей, уж слишком глобальна российская экономика. Пока ситуация достаточно напряженная. Для меня очевидно, что в 2015 году российская экономика входит в рецессию, то есть особых темпов роста ВВП не будет. Соответственно, не так активна будет и банковская деятельность. При этом проблемы могут быть не только у банков, но и у бизнеса, потому что, когда происходит рецессия, когда наступает стагнирование экономики, риски возрастают и бизнес в свою очередь не знает, куда вкладывать деньги. Тем не менее я думаю, что ресурсов у государства сейчас много. И здесь очень важно активное развитие программ, касающихся инфраструктурных проектов, более активной должна быть инвестиционная политика и государственные инвестиции. Вкладывать надо в строительство дорог, в строительство объектов социальной важности.
При этом важно понимать, что сейчас политическая задача — выйти на импортозамещение, а это потребует более активной государственной инвестиционной политики, более активного вложения в поддержку малого и среднего предпринимательства, крупных корпораций, которые работают не только на ВПК, но и на программы машиностроения, станкостроения и прочего. Без поддержки государства программы импортзамещения просто не сработают. И нашему правительству сейчас очень важно не упустить возможность. Нет худа без добра, санкции — это плохо, но тем не менее в этих условиях, если будет обеспечена реальная поддержка бизнеса, в том числе в рамках программы импортзамещения, это будет движение вперед. И это может сильно поменять структуру нашей экономики, которая в меньшей степени должна зависеть от формирования бюджета только за счет сырья. Но пока мы можем только мониторить ситуацию. Действительно, появляются новые производители, появляются все больше продуктов питания отечественного производства, и мясо-молочная промышленность понемногу оживает, зерна стали производить беспрецедентно много, значительная часть уже уходит за рубеж.
Более активное использование в различных расчетах национальных валют и отказ от евро и доллара — тоже своего рода импортозамещение. Как вы считаете, возможно ли введение единой валюты на территории ЕАЭС?
Это обязательно должно получиться со временем, но не сейчас. Сейчас многое этому мешает, есть немало сдерживающих факторов. Мы должны иметь в виду, что мы, конечно, должны выходить на единую валюту и освобождаться от посредничества доллара и евро, потому что негоже единому экономическому союзу не договориться об единых стандартных и прозрачных платежах в наших валютах, а в будущем и в единой валюте расплачиваться. Европа долгие десятилетия шла к этому и сейчас пришла. У нас, например, проблема единой валюты до сих пор никак не решалась, даже с Белоруссией. Хотя мы имеем Союзное государство, валюты у нас разные. Проблема в чем? В том, что Белоруссия хочет иметь свой эмиссионный центр, на что не может пойти российское правительство. Тем не менее нужно искать компромиссы, и эта задача создания общей валюты евразийского союза, я считаю, на 10-15 лет.
Единая валюта будет на основе российского рубля? Была версия, что появится совершенно новая валюта — алтын.
Этот вопрос должны решать правительства наших стран. Мне бы хотелось, чтобы это был российский рубль. Для нас, россиян, это очевидно, и нам бы этого хотелось. Но казахстанские коллеги могут сказать: нет, мы хотим тенге, а если не тенге, то давайте какую-нибудь другую придумаем валюту. Я не исключаю, что такое развитие событий может быть, на евро же вышли в Европе в конце концов. Даже немецкая марка и французский франк ушли в небытие. Хотя суть не в том, как будет называться единая валюта, главное заключается в том, чтобы выйти на общее понимание. Все равно нужно иметь единый эмиссионный центр. Сейчас политикам выгодно управлять деньгами и их потоками, а здесь будут ограничения для национальных правительств. Это опасность для правительства каждой из стран. При этом, на мой взгляд, нет неразрешенных проблем. Можно отдать часть эмиссии в национальные банки и других стран-участников ЕАЭС, учитывая параметры согласованных бюджетов и т.д.
Конечно, есть опасения наших европейских и американских партнеров, что как бы не образовался какой-то новый политический союз. Конечно, политический союз и будет образовываться, но не в том понимании, как это видят на Западе. Там считают, что опять будет восстановлен Советский Союз. Конечно, такого не будет, во всяком случае со стороны российского бизнеса мыслей в таком направлении нет. Это сейчас никому не нужно. Важно, чтобы от этой интеграции жили лучше простые граждане. Без сомнения, российское бизнес-сообщество в целом позитивно относится к тому, что идет интеграционное движение и ставка сделана на экономику, прагматику, взаимодополнение.
В странах ЕАЭС планируется создание общего рынка услуг, состоящего из нескольких десятков секторов, втом числе у стран блока должен появиться общий финансовый рынок. Какие перспективы у общего финансового рынка?
Очевидно, что доля Россия в объеме рынка ЕАЭС несоизмеримо больше остальных стран. 90% — это Россия, поэтому многое зависит именно от позиции России. Россия является инициатором и ключевым игроком союза вместе с Казахстаном и Белоруссией. Здесь интерес у всех один — чтобы был единый рынок, чтобы были равные условия. Хочу напомнить, что до 2025 года страны должны выйти на создание единого финансового рынка, но здесь очень много вопросов, потому что мы должны выйти на такие решения, которые бы создавали условия для единого лицензирования, сертификации и стандартизации. При этом фискальная нагрузка в странах разная. Предположим, в Казахстане ниже налог на прибыль, но при этом подоходный налог у нас самый низкий — 13%. Тем не менее сейчас есть понимание, что мы в конце концов должны выйти на какие-то согласованные порядки. Это нужно, для того чтобы не было, условно говоря, «перебежки» капитала, бизнеса и трудовых ресурсов из одной страны в другую. Когда мы создаем прозрачное, понятное, единое пространство, то всегда будет заинтересованность убегать туда, где юрисдикция более благоприятная, что, собственно, к сожалению, для российской экономики и происходит. Например, в Казахстане с налогами все попроще, поэтому туда тысяча предприятий за последние два года из России ушла.
С кем из стран евразийского блока у российского бизнеса сейчас наиболее тесные связи? И как налажены контакты со странами Европы?
У нас идет активное взаимодействие с казахстанскими коллегами, с белорусским бизнесом. Есть сложности, но тем не менее мы работаем с прибалтийскими бизнес-сообществами. Я хотел бы сказать, что вообще мы активно взаимодействуем с 27 бизнес-сообществами стран СНГ и Европы через созданный нами институт — Международный конгресс промышленников и предпринимателей. Помимо этого по инициативе РСПП создан Международный координационный совет работодателей. При этом я хотел бы отметить, что у нас до известных событий были активные отношения с Украиной. Сейчас активность немного спала. Но тем не менее даже полгода назад, когда еще не было острой фазы конфликта, мы вели с ними диалог и здесь, в Москве, принимали украинскую делегацию. Совсем недавно в Вене состоялась консультативная встреча с участием немецких коллег и ряда других европейских представителей, где мы обсуждали вопросы, связанные с тем, что бизнес-диалог между Россией и Украиной нужно продолжать даже в этих условиях, с тем чтобы не растерять то, что мы накопили. За столетия были созданы экономические и всевозможные другие отношения с Украиной. Надо эти отношения максимально беречь, потому что конфликт когда-нибудь закончится, а растерять отношения можно очень быстро.
Этим летом Герман Греф заявил, что создание ЕАЭС повысит привлекательность казахстанского банковского сектора. Вы согласны с этим?
Конечно, казахстанский банковский сектор достаточно продвинутый. Но тем не менее российская банковская система гораздо мощнее. А касательно привлекательности я могу сказать, что уже сейчас банковский сектор Казахстана является привлекательным. Я не думаю, что будет очень много таких предложений, но то, что привлекательность может повыситься, очевидно, потому что казахстанская экономика для нас более понятная, чем белорусская экономика. При этом и в Белоруссии российский банковский капитал присутствует в больших объемах. Кстати мы должны поучиться у белорусских коллег опыту строительства национальной системы платежных карт. «Белкарта» самая продвинутая на территории СНГ…
А возможно такое, что после объединения в экономический союз более мощные российские банки сметут с рынка банки в других странах ЕАЭС?
Я не думаю, что они сметать будут, но то, что российские банки будут иметь большие возможности… Банки все равно будут следовать за своими клиентами. Клиенты российских банков — промышленные предприятия, бизнес. Если они идут в Армению, то, соответственно, и банковское сопровождение будет идти в Армению. При этом, конечно, есть опасность, потому что тот, кто сильнее и мощнее, имеет большие возможности завоевывать рынки. Например, возьмем Европу. В Венгрии своих банков не осталось, там австрийский, немецкий капитал. Также и по другим странам, это прежде всего страны Центральной и Восточной Европы, там очень много американского, немецкого, шведского, австрийского капитала. Но это рынок. Слабые будут уступать место более сильным, сильные будут конкурировать между собой. Самое главное, чтобы от этого получали преференции сами клиенты, промышленные предприятия, малый и средний бизнес. В конце концов от этого будет выигрывать конкретная национальная экономика, если будет больше приток капитала, если будет больше выдаваться кредитов, если кредиты будут по более низким ставкам, в том числе ипотечные кредиты и потребительские кредиты.