«Мы держим руку на пульсе, чтобы обещание президента сдерживалось»

Бизнес может обойтись без точечных мер поддержки, если ему обеспечат предсказуемые правила игры на время реализации инвестиционных проектов, считает глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин. О последствиях повышения НДС, спорах предпринимателей с Минфином и подготовке законов под приоритетные инвестпроекты он рассказал в интервью МИЦ «Известия» на полях Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ).

— По оценкам экспертов нагрузка на бизнес из-за повышения ставки НДС может достичь 130 млрд рублей. Согласны ли вы с этими оценками?

— Специфика НДС в том, что он перекладывается на потребителя продукции и по цепочки идет до конечного потребителя, коими мы с вами оказываемся. То есть это сказывается на наших карманах.

Если говорить о финальной цифре, то она может быть и больше. Частично НДС возмещается при экспорте, здесь есть отрасли и компании, относительно нейтральные к повышению НДС. Те, кто платит за это, это компании и обычные покупатели, которые стоят на конце цепочек.

До повышения НДС Центробанк очень успешно таргетировал инфляцию, выходил на цифры меньше 3%. А в начале этого года уже 5% с лишним было. Обещание Центробанка выйти на 4% по уровню инфляции к концу года может быть исполнено, но в среднем за год инфляция будет, безусловно, выше. Это показывает, что мы с вами являемся, мягко говоря, пострадавшей стороной в этом процессе.

— А если говорить в целом о фискальной нагрузке на бизнес?

— Мы до сих пор не можем сойтись с правительством по поводу того, какая все-таки у нас фискальная нагрузка на бизнес по отношению к ВВП. Наверное, спорить о формулах вещь бесполезная, но динамику мы должны по одной формуле считать, увеличивается нагрузка или нет. Более того, нас как бизнес беспокоит не только прямая налоговая нагрузка через ставки НДС, налога на прибыль, акцизов и так далее, нас беспокоят и так называемые неналоговые платежи. Мы уже третий год с правительством обсуждаем эту тему, года полтора назад был подготовлен законопроект, причем подготовил его, как ни странно, Минфин.

Почему «как ни странно»? Потому что вроде Минфин не должен инициативы проявлять такие, которые ощущают фискальные интересы бизнеса, скорее должен фискальные интересы бюджета защищать. Нам этот законопроект в принципе нравился, потому что он перевел в нормы закона все те неналоговые платежи, которых мы насчитали более 70.

И это нас могло бы защитить от произвола ведомственного и регионального по введению тех или иных платежей. Но потом решили, что можно двигаться еще дальше и упорядочить в Налоговом кодексе эти неналоговые платежи, введя часть из них в статью государственной пошлины — это самая легкая часть работы, но мы, правда, ее еще не проделали. Зато Минфин проделал другую часть работы — они перенесли в Налоговый кодекс шесть платежей, в том числе три экологических. Кроме того, предложено было курортный сбор сделать туристическим налогом, был и вал других предложений. Мы считали, что это вообще-то не то, за что мы боролись.

— Страсти улеглись?

— Страсти улеглись, но закон-то уже готов, и поэтому они вновь разгорятся, когда мы вновь начнем это обсуждать. А там опасности какие: мы еще не научились как следует администрировать эти платежи; если говорить об экологических сборах — не научились оценивать качество окружающей среды, у нас нет механизмов дистанционного контроля.

Переводя платежи в Налоговый кодекс, мы сразу подводим предпринимателей под более жесткие нормы ответственности, включая уголовную. Слава богу, договорились, что на 10 лет сажать не будем за эти нарушения. Но сроки могут поменяться, поэтому нам приходится держать руку на пульсе, чтобы обещание президента не повышать фискальную нагрузку [исполнялось]. А сейчас мы живем в условиях второго моратория, этот мораторий действовал до 2018 года и более или менее соблюдался. Если иметь в виду, что был введен правительством мораторий на введение новых неналоговых платежей, повышение ставок.

Самое неприятное случилось год назад, когда Госдума приняла решение о повышении НДС. И тут же было объявлено — будет новый мораторий 2024 года. Но это тоже не вселяет оптимизма в предпринимателей, когда они понимают, что речь идет не о некой фиксации и предсказуемости фискальной нагрузки, а речь идет о том, что она будет скачкообразно повышаться раз в шесть лет — скажем, перед выборами или после выборов.

Здесь лучше было бы иметь широкую стабилизационную оговорку, о чем мы, собственно, сейчас и ведем диалог с правительством. Чтобы были нормы, которые гарантируют инвесторам (хотя бы тем, которые начали реализовывать проекты) на весь период, в том числе включаю срок окупаемости, неизменность условий. А если условия ухудшаются, тогда вроде бюджет должен брать на себя обязательства по компенсации.

Но мы пошли дальше — я бы сказал, одну ногу уже поставили вперед, а вторую еще подтягиваем. Не дай бог споткнемся в этой позе. Речь идет о том, чтобы любые нормы, ухудшающие условия ведения бизнеса, принимались с отсрочкой не менее чем на пять лет. Но Минфин говорит, что это пять лет только по налогам.

Будем тогда договариваться по такому принципу: если где-то повысили, значит, надо где-то снижать, чтобы баланс в целом выдерживался. Речь идет о том, чтобы бизнесу гарантировать предсказуемые правила игры. Вот сегодня у меня с [первым вице-премьером, министром финансов] Антоном Германовичем Силуановым дискуссия разгорелась на утреннем завтраке Сбербанка. Он говорит, что мы развратили бизнес, даем чересчур много льгот. На самом деле главная «льгота» — это предсказуемость и стабильность условий ведения бизнеса. Если это будет, всё остальное — это уж правительство само решает, какие отрасли оно хочет поддержать, как применить индивидуальные преференции.

— Ранее высказывались прогнозы, что первые соглашения по приоритетным инвестпроектам, которыми занимается возглавляемая вами и как раз Антоном Силуановым рабочая группа, будут заключены до конца I квартала. Этого не произошло. Каких ожидать сроков?

— Сначала мы рассчитывали на начало года, потом думали, может, удастся объявить об этом на съезде РСПП в середине марта. Каждый раз мы в том числе имели в виду готовность законодательной базы. Еще в сентябре прошлого года мы договорились, что частные инвесторы пойдут в эти проекты, опираясь на новое законодательство, на законы о специнвестконтрактах второй версии. Они уже приняты во втором чтении, есть шанс, что будут приняты в окончательном в эту весеннюю сессию Госдумы.

Что касается базового закона с широкими стабилизационными оговорками, если удастся принять его до конца года, это будет успех. Многие инвесторы встали в позе ожидания еще в сентябре-октябре 2018 года, так они в этой позе и стоят. Подвижка в реализации этих законов — как минимум на год затягивает реализацию проектов.

— Как идет работа по проекту высокоскоростной магистрали (ВСМ) Москва–Петербург?

— По ней давно разрабатываются финансовые модели. Я точную цифру не назову, но, по-моему, она измеряется не одним десятком миллиардов рублей. Когда уже практически было принято решение по магистральным проектам (в том числе ВСМ Москва–Казань), в том числе у Минфина возник вопрос — а поток пассажиров будет?

ПМЭФ подтверждает, что на направлении Москва–Петербург поток большой... Но документации пока нет. Проблема и в загрузке поставщиков металлургических заводов, это загрузка всех поставщиков инертных материалов. (...) Но есть два крупных производителя скоростного, подвижного состава — «Трансмашхолдинг» и Группа Синара, есть металлургические компании, они ждут, когда реально будут объявлены тендеры на ВСМ.